Истоки 07.2000 «Имя ему — океан»

Под занавес концертного сезона произошло большое событие в музыкальной жизни Уфы: в Большом зале Уфимского училища искусств состоялись два концерта пианистки Евгении Пупковой. В программе 1-го отделения русская современная музыка была представлена именами Фиртича, Агабабова, Свиридова. II-e отделение концерта посвящалось И.С. Баху.

Были исполнены малоизвестные сюиты до-минор и ля-минор, не входящие ни в один сборник сюит; органные прелюдии в обработке Ф. Бузони; Largo и прелюдия си-минор; концерт ре-минор в трех частях и редко исполняемая соната ля-минор в трех частях.

Этими концертами Евгения Григорьевна подвела своеобразный итог своей многолетней интерпретации И.С. Баха. Без преувеличения — можно сказать, что ею сыграны все произведения великого немца.

— Когда началось Ваше увлечение Бахом?

— На протяжении всей творческой жизни репертуар моих концертов изобиловал полифоническими произведениями. Баху посвящено 13 программ (наряду с авангардом). В 1973 году (по 1976 год) я подготовила первые четыре программы, названные «Бах и композиторы XX века». Это были 48 прелюдий и фуг «Хорошо темперированного клавира». После двухлетнего перерыва я сыграла самое совершенное и сложное сочинение Баха — «Искусство фуги», состоящее из 20 фуг.

— Вы сыграли сложнейшие произведения Баха «Хорошо темперированный клавир» и «Искусство фуги». Чем отличается интерпретация этих произведений?

— «Хорошо темперированный клавир» — это энергия, избыток жизненных сил и, главное, воинственность духа. А в «Искусстве фуги» нет резких конфликтов, нет открытой борьбы с силами зла, а существует внутреннее сопротивление ему.

В «Искусстве фуги» отражены зрелость человека, умудренного жизнью, стоицизм духа и внутренняя гармония, достигаемые ценою тяжелой борьбы с самим собой, преодоленная трагедия, легкость, в которой тяжесть преодолена.

— Что было сыграно Вами впоследствии?

— Затем были сыграны другие крупные циклы Баха: 7 токкат, 6 английских сюит, 6 партий, Гольдберг вариации, 15 двухголосных инвенций, 15 трехголосных инвенций, все маленькие прелюдии и более мелкие формы, «Итальянский концерт», Соната ре-мажор в 5 частях, два каприччио, 3 фантазии, увертюра си-минор, ария с вариациями в итальянской манере.

— Вы сыграли все фортепианные сочинения Баха. А есть ли у Вас предшественники? По чьим стопам вы шли?

— Да, я хотела бы сказать несколько слов о тех, кого мы называем бахистами. Прежде всего это Самуил Файнберг, один из первых учеников А.Б. Гольденвейзера, моего учителя. Затем Татьяна Николаева, которая появилась через 30 лет после Файнберга и тоже была ученицей Гольденвейзера. И еще через 20 лет начала учиться у Александра Борисовича я. Так что история повторяется, но на новом витке. Святослав Рихтер исполнял оба тома «Хорошо темперированного клавира». Гениальный пианист из Канады Глен Гульд, вне всякого сомнения, играл всего Баха. Он является редким примером интерпретатора Баха, завоевавшим мировое признание.

— В чем трудность интерпретации Баха?

— Прежде всего для многих пианистов является препятствием сам полифонический материал. Для овладения Бахом нужно иметь так называемое полифоническое мышление, то есть способность слышать многоголосие. И не только слышать самому, но и других заставить услышать.

Когда-то мой первый профессор Руббах сказал мне: «Как ты хочешь, чтобы я услышал четыре голоса, когда ты сама слышишь только два?»

В дебри полифонии я углубляться не буду. Это тема специального изучения и исследования. Скажу лишь, что для дифференциации голосов я использую разные штрихи (что делает и Гульд — штрих стаккато я переняла у него).

Но не только полифоническим материалом труден Бах. Как известно, все его рукописи посвящались «Во славу господа». А значит, исполнитель должен проникнуться духовностью сам и довести это до слушателя. С одной стороны, надо дотянуться до Баха, а с другой, приблизить его к себе и сделать его «своим», современным. Я считаю, что авангард, который я играю также с 1973 года, оказал влияние на мою интерпретацию Баха и помог мне «оживить его дух».

В Бахе заложено все: он так многогранен и неисчерпаем, что каждый исполнитель берет от него то, что способен взять в силу своего интеллекта, эмоциональной природы и жизненного опыта. То же относится и к восприятию: слушатель воспринимает только то, что может принять своей душой и сердцем, принять искусство того или иного художника, принять или не принять его мировоззрение, мироощущение.

Настоящий художник не «подделывается» под зрителя, а хочет поднять его до себя, : хочет быть понятым.

И, в заключение, несколько слов о том, в чем я вижу свою задачу в искусстве.

Первостепенная моя задача как исполнителя. — «погрузить» слушателя в себя, помочь ему что-то переосмыслить, что-то пережить заново… Главное — идея жизни и ее вечного движения, раскрытие своего собственного «я», всего того лучшего, что заложено в нас природой и Творцом.

Светлана Неймышева, музыковед.